Летопись Чертополоха - Страница 38

Земля отсырела после недавнего ливня. Возле бетонного порога заканчивался асфальт, на взрыхленном черноземе робко пробивались погибшие одуванчики. В глине явственно отпечатались следы мужских башмаков, и не надо быть Пинкертоном, чтобы понять – следы свежие!

– Черт побери! – выдохнул человек. По спине ползи резвые мурашки. Сразу возле дверей, отпечатки обуви пропадали. – Быть этого не может! – выдохнул мужчина. Перед глазами плыли радужные круги. Давление… высокое давление, будь проклят бизнес арендодателя, без сна и отдыха! Ему всего лишь сорок, а он не помнит, когда последний раз спал со своей женой! А ей двадцать четыре – красивая, гордая и надменная сучка! На него она смотрит как на жирный банкомате неисчерпаемым кредитом.

Во дворе раздались громкие шаги. Мужчина с трудом поднялся на ноги, в пляшущем луче света объявился партнер Семенов. Такой же тучный парень, но в противовес товарищу характер имел веселый и беззаботный. Однако сегодня румяная физиономия выглядела сумрачно и даже растерянно.

– Что случилось, Миша?!

– Странное дело, Сеня… Труп Байковского увези три часа назад, так?

– Так…

– У меня ощущение, что в магазине кто-то есть!

– Быть этого не может! – Лейкин раздраженно ткнул фонариком в сторону замкнутых дверей. – Я тут все осмотрел, вон следы на земле. Может быть, дворник лазил, или менты натоптали. Но они уже после дождя не появлялись…

Семенов медленно подошел к ржавой двери, внимательно оглядел ее со всех сторон, даже понюхал зачем-то петли.

– Непонятно! – выдохнул он. – Печать на месте, с внешней стороны на дверях она также не тронута, следовательно, никто вовнутрь не проникал…

– Гениально! И что тебе причудилось?!

– Не знаю… Оттуда идет странный запах, не чувствуешь?! – он опять прижался носом к дверной щели. Лейкин послушно наклонился к замку. Со стороны друзья походили на двух сердитых бульдогов, перед которыми захлопнули дверь на кухню.

«Зрелище для идиотов!» – решил бизнесмен. Два толстых чувака обнюхивают грязную ржавую дверь! Однако коллега оказался прав! Изнутри тянуло свежим мясом и алкоголем.

– Чудеса – отшатнулся Семен.

– Евреи! – убежденно кивнул головой Семенов. Будучи человек в общем доброжелательным, он имел страстную ненависть к представителям веры иудейской. На эту тему он мог рассуждать бесконечно. При этом он даже не брал в расчет, что его партнер явно принадлежит к семитскому племени. Идея важнее личности, как любил говорить он.

– При чем тут евреи?!

– Все антиквары евреи.

– У меня отец был еврей…

– Сын за отца не ответчик! – начиная диспут, Миша не брезговал плагиатом.

– Ну. Допустим… – бизнесмен бросил нервный взгляд на часы. Товарищ сел на своего любимого конька. На ближайшие четверть часа, его с этой темы не свернуть. Настенька, тварь конченая, опять намылилась к своим мифическим подругам! Врет, стерва! Почти каждую субботу, эта дрянь сваливает из дома, и возвращается к шести утра. Бухая, шалая, с блестящими глазами… он, конечно, может «пробить» ее телефонные разговоры, но боится столкнуться с правдой лицом к лицу. Если он оказывается дома к возвращению грешной жены, она голая проскальзывает под одеяло, прижимается своим бесстыжим телом к его спине, и урчит, урчит, как голодная кошка…

– …Еще в шестнадцатом веке голландский мистик Маймон использовал кошачью кровь для сатанинских обрядов. Именно эти обряды наделяли иудеев деньгами, силой и могуществом…

Лейкин выключил фонарик, и пошел на улицу. Что будут спрашивать в полиции? Как давно он знал Байковского, и что их связывало помимо сдачи магазина в аренду. Уйма вопросов…

– И не удивительно, что причиной массовых еврейских погромов на юге России, во второй половине девятнадцатого века служили не только безумные проценты ростовщиков, опутавших честных славян своими путами, но и кровавые обряды сионистов… – когда малообразованный Семенов ввинчивался в свою любимую тему, его речь текла, как песня. Он становился красноречив и обаятелен.

…Иногда, Семен хотел изнасиловать Настю. Или задушить, или перерезать нежную шею, но перед этим обязательно изнасиловать. Жестоко и безжалостно, так, что бы она выла от боли, и молила о пощаде, но он превратиться в неутомимую машину для секса, горячий, потный автомат, не ведающий усталости. Он стиснул зубы в бессильной ярости.

– … И в наше время ничего не изменилось. Только они стали изобретательными и хитрыми. Они одели дорогие пиджаки, уселись в новые автомобили, но в глубине души остались такими же кровожадными безбожниками!

– Стой! – Лейкин поднял ладонь.

Семенов запнулся на полуслове, обиженно заморгал длинными, как у девочки ресницами. Он только было начал самую увлекательную часть своей забубенной лекции. Это была его личная теория, о тонкой связи гонителей Христовых, восходящей к античности, до культа золотого тельца, расцветшего в последние десятилетия. О мрачных ритуалах посвящения в жидомасоны, активно существующих в среде нынешних олигархов, печально известном «Заговоре Трехсот» и многое, многое другое…

– Ты слышишь?! – Семен прижал палец к пухлым губам, и стал похож на жирного, злого ребенка.

Михаил повел носом в сторону ворот. Нюхать ему нравилось больше, чем слушать. Из магазина донесся приглушенный говор, словно люди вели обычную беседу за чашкой кофе, и рюмочкой хорошего коньяка.

– Это-там! – выдохнул мужчина, и быстро зашагал на улицу. Лейкин послушно следовал за другом, держа розовый нос по ветру, как большая, хитрая свинья.